Критики часто называют LCHF “новомодной диетой”, “диетологическим экстримом”, “несбалансированным питанием”. Но на самом деле в этом методе нет ничего нового – это всего лишь возвращение к тому, что многие поколения наших предков считали здоровой натуральной едой. Если уж что-то и можно считать новомодным , так это — представления последних десятилетий о вреде жиров, особенно — животных, и пользе большого количества углеводов. Сегодня мы хотим поделиться с вами рассказом нашей постоянной читательницы Оксаны Григорьевой. Это одна из тех историй, которые могут рассказать о правильном питании не меньше серьёзных научных статей. По иронии судьбы сама Оксана провела в поисках идеальной диеты много лет, хотя ответы на мучившие её столько лет вопросы были совсем рядом…

RUBINSK-14
И.П. Рубинский – “Рыбак”

Как часто мы недооцениваем мудрость своих близких! Мы отказываемся верить в очевидное только потому, что кто-то авторитетный в каких-то учёных кругах сказал: “Это случайность, всё совсем не так! Я вам расскажу, как надо.” И мы безоглядно верим большим умам. Наука великая вещь! Но есть ещё народная мудрость.

Сейчас, наслаждаясь чудесным жирным ужином, я вспомнила своего отца. То, как он ел: медленно, сосредоточенно, как будто молился. Он был очень непритязателен в еде. Любил кислое молоко, жирную сметану, обычно он ею завтракал, жаренную в большом количестве масла рыбу, жирное мясо, котлеты, украинские домашние колбаски, овощи в любом виде. Хлеб он не ел совсем, картошку и макароны — с трудом. Из борща вылавливал мясо, лук и выпивал бульон (юшку), мама всегда ругалась: “Зачем я готовлю? Могла бы сразу свиньям отдать.” Любил мамалыгу (кукурузная каша, приготовленная в печи, её режут, как хлеб), ел её, макая в чесночно-масляный соус. Мамалыгу готовили редко, как и блины. Блины отец ел исключительно с горячими шкварками, макал блин в растопленное солёное сало и прихватывал им хрустящие шкварки, но больше трёх-четырёх не съедал. Блины всегда оставались, и мама готовила из них сладкий пирог с вишней и сметаной для меня. Папа сладкое не ел совсем, только фрукты летом, чай пил очень крепкий и без сахара. По праздникам пил горилку, вино недолюбливал.

Каким он был? Крепким, сильным, седовласым, не то чтобы с шевелюрой, но и не лысый, на моей памяти страдал одним недугом: мозолями на ногах от советской обуви.

Я немножко расскажу вам о его жизни, это необычная история.

Мой отец – украинец из небольшого хутора на берегу Днестра, во времена его детства это была деревенька, как в фильме “Вечера на хуторе близ Диканьки”, потом вокруг неё стали строить секретные, стратегически важные, объекты и моё детство прошло уже в посёлке городского типа. Отца я запомнила добрым, ласковым и очень молчаливым, но бабушка рассказывала, что в юности отец был говоруном, любил посмеяться и был остёр на язык. От того десять лет его молодости прошли в далёких северных лагерях. По окончании срока он, истощённый, без единого волоска на голове, без всех зубов после цинги, — сорокалетний старик — с бригадой таких-же бедолаг был отправлен на поселение в маленькую деревеньку на берегу Байкала. Денег у них не было, но была свобода рыбачить и охотиться. “Мы ели всё, что давали тайга и Байкал.” До ближайшей станции 15 км. Из продуктов там продавались хлеб, спирт, маргарин, чай. Зарплата у них была мизерная, хватало только на спирт, чай и табак. Иногда деревенские за помощь по хозяйству давали молоко, масло, картошку, яйца. Готовили они на медвежьем или нерпичьем жиру (нерпа – байкальский тюлень). Через пять лет это уже была бригада крепких мужиков.

К тому моменту приехали комсомольцы-добровольцы, в их толпе — и моя мама (о, «Великая стройка века» – Байкало-Амурская магистраль!). «О, он был красавец, медведь, молчит, хмурится, а глаза светятся, смеются!» – реплика моей мамы при просмотре Байкальских фотографий. Она не могла не влюбиться!

Отец был уверен, что жизнь ему спас и здоровье вернул жир нерпы и медведя. Ведь мясо ели редко, а вот рыбу и жир — каждый день, пили чай по-бурятски (зелёный с жиром).

Примечательно, что эту историю отец рассказал на рыбалке, когда мне было 16 лет. Мы обедали на берегу Днестра, отец ел сало и помидоры, а я – холодные вареники с вишней. Как жаль, что я на долгие годы забыла эту историю. Но сегодня эта часть папиной жизни стала для меня самым ценным доказательством правильности LCHF.

Читайте также:

Личный опыт: прощайте годы диет — здравствуй, LCHF!

Болезни западного общества: отрывок из книги Энфельдта

Возвращение жира: новые рекомендации американских диетологов отменяют ограничение на потребление жиров

Жирный шанс: самое интересное из знаменитой лекции эндокринолога Роберта Ластига

«Я наткнулся на ваш сайт и вы спасли мне жизнь»

«Просить людей меньше есть — это всё равно, что просить их меньше дышать»

Предновогодний LCHF-вебинар: встречаем праздники со здоровыми удовольствиями!

Здоровые низкоуглеводные продукты в нашем LCHF-магазине

У этой записи один комментарий

  1. Инна

    Спасибо Вам,Оксана.Навеяли и мне воспоминания. Моя украинская бабушка презрительно считала, что готовить на подсолнечном масле, тем более жарить на нем картошку, могут только “чумички”. Мои дедушка с бабушкой даже по советским меркам жили очень скромно, на мизерную единственную пенсию. Но на кухне использовались свиной смалец, сало и топленое сливочное масло, Оливковое (“прованское”) масло только для салатов. Хлеб ржаной подовый(необыкновенно вкусный, навсегда связанный с милым Харьковом) – немного, белый хлеб и булочки покупались и пирожки пеклись только к приходу внуков. Обязательно на каждый обед на столе была селедочка, зеленый лук, квашеная капуста, на праздник – маслины ( и откуда в то время?!). Прожили они оба более 80 лет, а причиной их смерти были, к сожалению, “болезни цивилизации” – инсульт и онкология.

Добавить комментарий